Глава 5.6. Визит к Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачёву
Чудотворец вернулся на новую квартиру только на следующий день к обеду. При нём была начатая икона и иные атрибуты, необходимые для профессиональной деятельности художника.
— Что так долго? — вместо приветствия поинтересовалась Ангелина.
— Можешь меня поздравить, я записался в автошколу. Через три месяца у меня будут права.
— Отлично, можно покупать автомобиль, — порекомендовала Ангелина.
— С этим вопросом в нашей стране проблема. На любой автомобиль, кроме «запорожца», многолетние очереди, а подержанный покупать не хочется.
— Так ты позвони нашему японскому другу Фумихиро. Ты зарегистрируешь совместное советско-японское предприятие, арендуешь офис, а он пусть закажет в Японии достойный автомобиль для Ленинградского филиала компании. Деньги пусть снимет с твоего счёта в японском банке.
— В Японии левостороннее движение, у машины руль будет с другой стороны.
— А ты попроси его заказать машину с нормальным рулем. Думаю, что в этой стране за деньги всё можно. Кстати, попроси его заодно прислать компьютер, они здесь очень дорого стоят, а он нам скоро понадобятся.
— Хорошо, займусь этим сразу после того, как выполню заказ митрополита. Надо срочно дорисовать икону, обещанную ему ещё полгода назад, а то мучает совесть. Вот, привёз самое необходимое.
— Фотоплёнку из ателье получил?
— Да, вот она.
— Давай посмотрим.
Алексий развернул рулон с фотоплёнкой и стал рассматривать её на просвет на фоне окна на солнечную сторону.
— Я ничего не вижу, посмотри ты.
Ангелина всматривалась в отдельные кадры, но всё было очень мелко.
— Я тоже ничего не вижу. Надо будет сдать эту плёнку в печать. Вот этот кадр надо распечатать на бумаге самого крупного формата, мне показалось, что на негативе присутствует очертание какого-то силуэта.
— Съезжу в ателье, когда пойду на обед. Не хочется терять времени, надо торопиться с иконой.
Чудотворец установил холст с набросками Ангелининого изображения в стиле православной иконописи.
— Ты это вчера показывал родителям?
— Да, только они подумали, что я свихнулся на живописи, как некогда это сделал Пигмалион при ваянии статуи Галатеи. Они так и не поняли, что это портрет реально существующего ангела. Как тебе мои родичи, понравились?
— Да, милые люди. Но я не хочу их впутывать в свои дела.
— Когда докончу икону, хочу приняться за твой портрет. Хочу изобразить тебя не ангелом, а живым человеком.
— Тогда у тебя будет не мой портрет, а портрет Алины. Кстати, её квартира не показывает признаков жизни?
— Я там давно не был, надо бы наведаться к Алине, вдруг она вернулась. Однако полагаю, что этого уже никогда не случится. Скорее всего, она замерзла где-то в Тибете.
— Повелитель считает, что этого не случиться. Она вернётся, обязательно вернётся! Он предупредил, что в горах её новые хозяева наделят нечеловеческими способностями, после чего она станет практически неуязвимой.
— Как же нам тогда с ней справиться?
— С ней – никак, можно только узнавать её планы и прикрывать деятельность, при этом с помощью посторонних лиц, ни в коем случае себя не демаскируя. Одна ошибка, и она легко может тебя уничтожить, за себя я не беспокоюсь, так как убить ангела невозможно.
— Я не боюсь смерти. После неё я только стану ближе к тебе.
— Не думаю. Возможно, что Повелителю не надо будут услуги ещё одного ангела, и он тебя не стает выпускать в Мир, он повелит лишь мне найти нового человека. Так что береги себя, нам с Повелителем ты нужен исключительно живой. Я не смогу тебя уберечь, если не буду рядом, а светиться повсюду, сопровождая тебя, мне нельзя.
— Не потому ли ты таскаешь меня за собой?
— И поэтому тоже, но я смогу уберечь тебя от людей, а не от несчастного случая.
— Кстати, ты своему тезке – митрополиту сообщил новый номер телефона? Может быть, он уже договорился с патриархом и никак не может до тебя дозвониться.
— Ой, забыл…
Чудотворец тут же принялся набирать номер секретаря митрополита. Оказалось, что его уже искали. Митрополит выкупил билеты в купе на «Красной стреле», что этой ночью отправляется в Москву, надо собираться в дорогу.
В Москве митрополита встречали. Его и спутников поджидал автомобиль, доставивший до Сергиева Посада в Свято-Троицкую Сергиеву лавру – патриаршую резиденцию. Митрополит, пригласив Ангелину и Чудотворца, прямым ходом направился к патриарху, где его уже ждали. Митрополит попросил аудиенции в конфиденциальной обстановке, после чего поведал патриарху историю знакомства с Чудотворцем и ангелом, обретения клада в Смольном соборе и обстоятельства визита к первому секретарю Ленинградского обкома партии, рекомендовавшему для обретения реликвий, изъятых у церкви, обратиться непосредственно к Генеральному секретарю ЦК КПСС.
Патриарх скептически внимал повествование митрополита, пока не подошло время проявиться Деве Ангелине. Услышав голос ангела, Пимен преобразился. На его лице появилось недоумение. Он, видимо, думал, что слова митрополита об ангеле есть ни что иное как аллегория, а тут вдруг живой голос из пространства. Не поверив в чудо, Пимен стал накладывать крестные знамения на область пространства, откуда доносились звуки, словно его посетил сатана. Поняв, что делает что-то не то, он начал отчаянно молиться.
— Господи, что я сделал не так, что не могу увидеть ангела, меня посетившего? Прости меня грешного!
— Успокойтесь, Ваше Высокопреосвященство, за вами грехи не числятся. Дело в том, что в свете дня меня может видеть только Алексий Чудотворец – он мой посредник в общении с людьми. Остальные меня могут увидеть только в полной темноте. Меня послал в мир Повелитель оказать помощь православной церкви в связи с 1000-летем крещения.
Лицо патриарха преобразилось. Он возрадовался, что наконец-то Господь услышал его молитвы и снизошёл для оказания помощи. Он начал рассказывать о закрытых и снесённых храмах, о поруганных святынях, о притеснениях священнослужителей…
— Ваши проблемы мне известны и некоторые из них я уже начала устранять, однако я не могу в одночасье восстановить всю справедливость. Всё не так просто. Я поняла, что в этой стране надо пробить брешь в стене непонимания на самом верху, в правительстве. Как только это будет сделано, проблемы станут решаться просто, можно сказать, лавинообразно. Для этого мне нужна будет ваша помощь. Приведите меня к главе государства. Я постараюсь, чтобы он переменил отношение к православию и религии в целом. Как только он это официально сделает, клерки на местах наперегонки будут стремиться оказать церкви помощь, а не бояться этого пуще ада.
— Хотелось бы в это верить, но наш Генеральный секретарь только горазд на обещания. Он умеет красиво говорить всё о какой-то перестройке и гласности, а на деле это чистое словоблудие, призванное лишь для того, чтобы выявить и убрать в ближнем окружении неугодных. В коммунистической печати чуть ли не ежемесячно появляются статьи о новых православных приходах. На деле же повторяются одни и те же приходы с несколько измененными названиями. Реально на сегодняшний день я насчитал лишь 16 вновь зарегистрированных приходов. Даже самый красивый жест в сторону церкви – возвращение Данилова монастыря, точнее, развалин от него – дело рук его предшественника. А недавно он заявил, что «Декрет об отделении Церкви от государства открыл перед церковью возможность осуществлять свою деятельность без какого бы то ни было вмешательства извне, что освободительный дух Великой Октябрьской социалистической революции коснулся и всех религиозных организаций нашего многонационального общества». Иначе как глумлением над церковью это назвать нельзя.
— Ничего, как он только заговорит со своей высокой трибуны о свободе слова и совести, это послужит сигналом его окружению наперебой повторять то же самое. Я чувствую их низкие души и утверждаю, что будет именно так!
— Я уже внял просьбе Владыки Алексия. Мне удалось договориться об аудиенции у Михаила Сергеевича. Раньше было нельзя, так как требовалось развести это событие с днём рождения Ленина – главного антихриста, по вине которого начались гонения на церковь. Поверьте, договориться о встрече было крайне непросто. В СССР при Совете Министров имеется специальный орган, называемый «Совет по делам религий», председателем которого является товарищ Харчев. В нашем государстве мне предписано действовать только через него. Надо отдать должное Константину Михайловичу, с ним вполне можно договориться. Благодаря нему отменили в церкви паспортный контроль, недавно возвращены Оптина Пустынь и часть ансамбля Киево-Печерской лавры, а правительство разрешило провести в Москве Поместный собор с 3 по 17 июня в честь празднования великого юбилея Русской православной церкви. Разрешили нам даже принять иностранных гостей, для которых дано указание выделить номера в гостиницах. Правительством велено Госкино изготовить аж 5 видеокассет общим тиражом 1000 штук с фильмами о Русской православной церкви, государственному издательству выпустить Библию и иные книги, ранее нелегально издаваемые церковью или за рубежом. Сделано немало! Впервые после войны подготовлен проект церковного Устава и удалось договориться о встрече руководителя государства с патриархом и постоянными членами Священного Синода. Правда, всё настолько заорганизовано! Наша делегация должна состоять из пяти человек. Все они утверждены, а троим из них доверено выступать, причём их доклады должны быть заранее отпечатаны и переданы на согласование тому самому товарищу Харчеву, также как и моя ответная благодарственная речь. На встречу будут приглашены иностранные журналисты. Кстати, нашу делегацию будет представлять Горбачёву именно Харчев. Не удивлюсь, если узнаю, что ему поручена подготовка доклада для Михаила Сергеевича.
— Мне обязательно надо попасть на встречу. Меня не требуется включать в состав делегации, я невидима. Я пройду вслед за митрополитом Алексием. Упоминать Горбачёву обо мне не следует. Приму решение о дальнейших действиях по ситуации.
— Только прошу вас, Дева Ангелина, поаккуратнее с душой Михаила Сергеевича. Если он скоропостижно скончается, власть в стране захватят ярые ретрограды, перестройке придёт конец, в страну вернутся годы гонения на церковь.
— Не волнуйтесь, Владыка Алексий, всё будет в порядке. Не забывайте только во время визита открывать передо мной двери и незаметно пропускать вперёд.
Монахи удивились, почему на двух прибывших было велено выделить три комнаты в Патриарших покоях, но им объяснили, что две комнаты займёт митрополит Ленинградский и Новгородский. Пимен неоднократно просил Ангелину навестить его, где они проводили в уединенной беседе долгое время. Всё свободное время Чудотворец рисовал икону Девы Ангелины. Время требовало поспешать. Дни, оставшиеся до визита, таяли.
Наконец, настал долгожданный день 29 апреля. Пимен собрал членов Синода, приглашенных к Генеральному секретарю, и представил Деву Ангелину, которая будет негласно сопровождать их в Кремль. Члены Синода возрадовались, что их будет сопровождать ангел.
Ангелина впервые попала на территорию Кремля. Процессия, состоящая из патриарха и пяти митрополитов, прошла по залам Кремля. Повсюду стояли видеокамеры, транслировавшие событие в прямой эфир. В одном из залов процессия остановилась. Последовали минуты ожидания, после которых в зал, после громогласного объявления, под аплодисменты вошёл Горбачёв. Священнослужителям невольно пришлось приветствовать вошедшего.
— Патриарх Московский и всея Руси Пимен, митрополиты Киевский и Галицкий Филарет, Ленинградский и Новгородский Алексий, Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Ростовский и Новочеркасский Владимир, Минский и Белорусский Филарет, — торжественно представлял главе государства какой-то человек.
— Это и есть тот самый Харчев, — шепнул в сторону Ангелины митрополит Алексий.
Горбачёв начал краткую приветственную речь, плавно перешедшую в небольшой доклад о ходе перестройке:
— Уважаемый патриарх Пимен, уважаемые митрополиты, я получил письмо патриарха и признателен за него. Встреча эта необычна. И потому, что впервые (после более 40 лет) мы в таком вот составе встречаемся для обсуждения вопросов жизнедеятельности церкви в социалистическом обществе. И потому, что проходит она в преддверии знаменательного юбилея нашей истории — 1000-летия крещения Руси. Пользуясь случаем, хотел бы поздравить вас с приближающимся юбилеем. И, наверное, это главное — что встречаемся мы в период революционных изменений, происходящих в стране. Перестройка охватывает все стороны жизни советского общества…
Далее Горбачёв сел на своего любимого конька и принялся рассказывать о перестройке, гласности, демократизации. Лишь наговорившись вдоволь по этим «животрепещущим» темам, Генеральный секретарь упомянул, что эти процессы не могут, естественно, не затронуть и такой специфической области, как отношения церкви и государства, жизнедеятельность религиозных организаций, положение верующих граждан.
Ангелина отделилась от Владыки Алексия и заглянула в доклад Михаила Сергеевича, который взахлёб продолжал:
— В последнее время исправляются ошибки, допущенные в отношении церкви и верующих в 30-е годы и в годы застоя. Об этом сейчас откровенно и объективно пишут наши газеты, журналы. С их страниц слышим голос и церкви, и ваш, присутствующих здесь. По поручению правительства Совет по делам религий вместе с другими организациями и ведомствами, можно сказать, уже заканчивает работу над подготовкой проекта Закона о свободе совести, который устранит всё то, что отжило, что несло в себе субъективистский и волюнтаристский дух. Это большая работа. Но у нас есть основа, от которой мы не откажемся и возвращение к которой жизненно необходимо. Это ленинский декрет, 70-летний юбилей которого мы не так давно отметили, ленинские принципы отношения к религии, церкви, верующим. Отношение к церкви, к верующим должно определяться интересами укрепления единства всех трудящихся, всего нашего народа.
Ангелина не удивилась когда Михаил Сергеевич стал вспоминать Владимира Ильича, в стране развитого и окончательно победившего социализма без упоминания о его мифических заветах не обходилось ни одно мероприятие. Она взяла руководителя партии за руку, после чего тот продолжил, оторвавшись от текста:
— Конечно, возвращение к ленинским идеям, стремление наполнить ими нашу сегодняшнюю действительность встречают самое различное к себе отношение, в том числе и непонимание, противодействие. Немало тех, кто привык видеть в лице религиозных деятелей и верующих лишь мировоззренческих оппонентов и потому «исключает» их из нашей жизни. Есть, и их тоже, понимаете ли, немало, которые не хотят «отступать от завоёванных позиций». Сейчас ещё нет-нет да и встречаются факты грубого нарушения прав верующих, религиозных организаций. Но, бесспорно, пробивается и утверждается и в сфере «религиозного вопроса» стремление очистить социализм от чуждых ему наслоений: косности, неуважительного отношения к лицам иного мировоззрения, грубости и административного диктата. Мы сделаем всё, чтобы добиться искоренения негативных фактов, нормализовать и углу́бить отношения между государством и церковью. Так что точек соприкосновения для заинтересованного и, надеюсь, плодотворного диалога у нас, понимаете ли, очень много. У нас общая история, одно Отечество и одно будущее. Так давайте и поразмышляем обо всём этом вместе, как говорится, «соборно».
Ангелина отпустила руку Горбачёва, после чего тот неожиданно замолчал. Харчев удивлённо смотрел на Генерального секретаря, отошедшего от написанного текста, в надежде, что тот продолжит речь, где упомянет вписанное им особое значение Совета по делам религий, но этого упорно не происходило. Воцарилась секундная пауза, заполнившаяся гулом аплодисментов, инициированных специальной «группой товарищей».
— Слово предоставляется патриарху Московскому и всея Руси Пимену, — объявил Константин Михайлович Харчев, едва стихли аплодисменты.
Патриарх начал ответную благодарственную речь, поразившая Ангелину тирадой в духе ближайшего окружения Генерального секретаря:
— Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич, от имени епископата, клира, монашествующих и мирян нашей Церкви — граждан нашей социалистической Родины, выражаю вам — архитектору перестройки и провозвестнику нового политического мышления — всецелую поддержку этому благотворному процессу. Мы, церковные люди, горячо молимся об успехе этого процесса и стремимся сделать всё возможное для его развития…
Ангелина поняла, что Пимен — великий ловец душ человеческих, высказал именно то, что более всего на свете мечтала услышать душа Горбачёва. Далее пошли слова о заслугах перестройки в построении идеалов безъядерного мира. Пимен не преминул коснуться о перестройке в церковных кругах…
— Однако ещё не все проблемы жизни Церкви получают своё разрешение. Мы надеемся, что в обстановке развития демократических начал жизни нашего общества они найдут своё благоприятное для Церкви и полезное для нашего государства решение, — многозначительно завершил патриарх, призывая продолжить эту тему в духе простой беседы.
Контакт состоялся. Михаил Сергеевич принялся задавать патриарху вопросы, забыв про установленный регламент. Пимен с удовольствием отвечал на них, прикрепляя церковные проблемы. Затем выступили митрополиты Филарет и Ювеналий с проблемами церкви в Западной Украине и просьбой о возвращении всего ансамбля Киево-Печерской лавры. В завершение Пимен пригласил Горбачёва на юбилейные торжества.
Чудотворец с нетерпением ждал окончание визита патриарха и митрополитов к Генеральному секретарю. Наконец, показалась группа автомобилей. Он в числе первых бросился встречать прибывших.
— Куда подевалась Дева Ангелина? — в волнении спросил он Владыку Алексия.
— Как, она разве не с нами? — в ответ лишь удивился митрополит.
Н игде Ангелину не нашли. Эта скорбную весть митрополит сообщил патриарху, что сильно омрачило ощущение праздника.
— Я никогда себе не прощу то, что не доглядел за Девой Ангелиной! — клял себя митрополит.
— Что нам делать? — поинтересовался патриарх у Чудотворца. — Обратно в Кремль нас не пустят. Как нам теперь разыскать нашего ангела?
— Надо уповать на чудо. У нас теперь есть икона Девы Ангелины, которую я сделал для Владыки Алексия. Надо помолиться пред ней. Я верю, она должна вернуться! Ангелы не умирают, это она мне сама недавно сказала.
