Глава 56. Противники развала СССР созрели
Алина совсем не удивилась, когда в конце марта к ней в Коломенское заявился Крючков в сопровождении Морозова.
— Елена Олеговна, у меня опять к вам срочное дело, которое сможете решить только вы с вашими уникальными способностями.
— Я так понимаю, вас привело ко мне провозглашение суверенитета Литвы?
Крючков совсем не удивился очередной прозорливости ясновидящей:
— Да, этот именно так. Будучи законным президентом страны, Михаил Сергеевич открыто не решается предпринять политических действий, так как, с его слов, деятельность Верховного Совета Литвы не противоречит Конституции СССР. Вместо этого он вызвал меня к себе и в конфиденциальной беседе потребовал предпринять против Литвы иные действия. Вы понимаете, какие средства требуются от руководителя силового ведомства, поэтому, надеюсь, объяснять не надо. Естественно, что никаких письменных распоряжений с его стороны не последовало. Мне нужно посоветоваться, как следует поступить, чтобы выполнить поставленную Михаилом Сергеевичем задачу с наименьшими для нас потерями.
— Для вас лично или для государства?
— Для нас с вами, если вам так будет угодно, и для государства, если это ещё возможно.
— Осмелюсь напомнить, что я вас предупреждала о подобном ходе со стороны Горбачёва, — попыталась Алина освежить память о разговоре, давность лет которого требовал освежения скорее её памяти.
— Я помню, но не предполагал, что это наступит столь скоро.
Алина обрадовалась, что Крючков не пропустил мимо ушей её былые намёки.
— Вот и настало то, о чём я вам неоднократно говорила. Не успел Михаил Сергеевич стать Президентом СССР, как у него появились великодержавные амбиции. Время болтовни кончилось, наступает время действий. У вас, как я понимаю, выбора нет — вы собираетесь на разборки послать головорезов из спецназа?
— Да, спецгруппы приведены на повышенную боевую готовность, но эта операция может получить ненужный резонанс, поэтому вынужден уповать на очередное ваше с Морозовым тихое участие. Если вы не справитесь, придётся задействовать спецназ.
— Кого мы должны «убрать» на этот раз?
— Вы сами должны дать ответ на этот вопрос. Я не могу предвидеть обстоятельств, как это способны делать вы.
— Иными словами, вы мне и Морозову даёте право на убийство? Спасибо, где-то я о подобном уже слышала. А как насчёт права не отсидеть за это срок?
— Относительные сложности могут возникнуть лишь в случае поимки вас на месте преступления, но и они решаемы.
— Вы меня с кем-то путаете. При желании, конечно, я могу удавить не только весь литовский Верховный Совет, но и ваш спецназ, но я не убийца.
— Думаю, до понятия «весь» дело может дойти только при проведении вооруженной спецоперации, вы же способны предпринять точечную зачистку, поэтому я к вам и обращаюсь. Не переживайте, Елена Олеговна, вам лично никого убивать не придётся — за вас всю неприятную работу сделает Морозов, вам лишь потребуется указать цель.
— После чего я стану соучастницей.
— А что тут нового? Вы ведь уже обагрили руки кровью? Одним трупом больше, одним меньше — для страшного суда это значения не имеет.
— Я в любом случае не попаду на страшный суд, как и вы с Морозовым, согласно моим обещаниям, если будете выполнять только мои рекомендации. Если я вам рекомендую для отправки на тот Свет конкретного человека, это будет считаться, что я дала вам индульгенцию от конкретного греха «не убий». Я не потяну столь тяжкую личную моральную ношу.
Крючков, привыкший в ответ даже на простые просьбы слышать только подобострастную готовность их выполнить, переменился в лице, получив столь явный отказ. Если бы на месте Крюковой был иной, он бы изничтожил этого наглеца, но тут! Лицо Крючкова покраснело, глаза налились кровью, руки задрожали и невольно потянулись к кобуре.
Алина повернулась лицом к Крючкову и стойко выдержала взгляд, пока шеф не обмяк в кресле во главе стола для совещаний.
— Вы меня долго уговаривали обратить внимание на низкий авторитет личности Горбачёва, не достойный поста лидера страны, намекали на помощь в случае, если я вступлю с ним в конфронтацию, и «прячетесь в кусты», как только наметились первые наши с ним разногласия, — силясь, выдавил Крючков давно назревшую в мыслях крамолу.
Алина более удивилась переходу на обсуждение запретной темы, чем снижению накала страстей. Она поняла, что Крючков «созрел» и оставалось применить небольшое усилие, чтобы «созревший плод упал с ветки», поэтому ответила удивительно спокойно и рассудительно, словно не было недавнего пожара страстей:
— Я пока не вижу никаких намёков на вашу с ним конфронтацию. Наоборот, я вижу вашу готовность выполнить его любую грязную просьбу, переложив на себя его вину. Неужели вы до сих пор не поняли, что он вас намерен подставить, если ваша спецоперация получит ненужный резонанс? Вы готовы взять на себя вину в развязывание гражданской войны? Я ясно вижу, как он, выступая «миротворцем», отдаёт распоряжение о вашем аресте за превышение должностных полномочий в отношении самовольного развязывания конфликта, в котором погибли сотни мирных литовских граждан.
— Я это понимаю, поэтому и прошу вас организовать всё втихую.
— Это не Москва. Вам не удастся найти бомжей, «виновных» в бытовом убийстве сразу нескольких членов парламента Литвы.
— Я на вас так надеялся! Что же вы взамен посоветуете?
— Прежде чем выдать совет, я желаю изложить свои требования.
— Я вас слушаю, Елена Олеговна.
— Я требую, чтобы немедленно был смещён со своего поста председатель Моссовета!
— Чем он вам так насолил?
— Пока ничем. Вам этого не понять. Он ещё только собирается насолить, я хочу предотвратить его пагубные для нашего дела действия.
— И всё же…
— Подробности высказывать не буду, но вкратце изложу так: Моссовет собирается издать постановление об изъятии этого здания, в котором мы находимся, в ведение милиции.
— Неужели? Мне об этом ничего не известно.
— Это настолько реально, что вы даже не представляете. Я вам — Литву, вы мне — «голову» председателя Моссовета.
— Считайте, что его уже нет в Моссовете, итак — о Литве.
— Хорошо. Здесь всё очевидно: не ратифицировать решение Верховного Совета Литвы, организовать экономическую блокаду, организовав дефицит продуктов первой необходимости, и увязать это с деятельностью литовских властей, жаждущих отделения, затем объявить референдум о выходе Литвы из состава СССР среди населения республики. Для получения необходимого результата на референдуме можно организовать на территории Литвы военные учения с участием советских дивизий из соседних округов, естественно, снабдив личный состав правом голоса. Референдум должен проводиться с обязательным соблюдением всех норм законности, с привлечением международных наблюдателей, без подтасовок — требуемый результат и так будет получен. Лишь после этого можно будет приступить к борьбе с некими людьми, нарушающими свободное волеизъявление литовского народа, причём не с парламентских трибун, а банально направив их в места не столь отдалённые.
— Это можно посоветовать Горбачёву, но у него, боюсь, опять ничего не получится, так как он не способен будет отдать приказ о проведении репрессий.
— А его приказа и не потребуется. Дела смутьянов должен будет решать суд, а это, как я понимаю Конституцию, третья власть, не зависимая от воли президента — главы лишь исполнительной власти. У Лаврентия Павловича богатый опыт в подобной работе.
— К сожалению, статьи о борьбе с врагами социализма исключены из уголовной практики, я уже обжёгся на этом в попытке осудить ленинградских диссидентов, теперь им позволено всё, — уточнил Морозов.
— Думаю, что здесь несколько иной случай — это не просто высказывания мыслей, а прямые действия по нарушению Конституции, ведущие к развалу страны, называемые изменой Родине. Впрочем, у меня есть более действенный совет: поручить Лаврентию Павловичу акцию против Горбачёва — этим мы сразу решим все проблемы.
Крючкова передёрнуло от совета ясновидящей, но на этот раз он сразу изложил мысли:
— Не только среди так называемых демократов зреет недовольство деятельностью Горбачёва, но растёт оно и среди коммунистов: в первичных партийных ячейках появились заявления о выходе из состава партии, которой руководит человек, ведущий к её развалу, на прошлогодней первомайской демонстрации появились колонны, призывающие его к отставке. И это далеко не всё! В Ленинграде, например, организатором антигорбачёвской кампании является сам новый первый секретарь обкома Гидаспов. Недовольство истинных коммунистов понятно. Пока Горбачёв проводит саммиты с Бушем, падает Берлинская стена, валится режим Чаушеску, из социалистического лагеря выходит Польша, Чехословакия. Совет Экономической Взаимопомощи и Варшавский Договор распущены. Не лучше обстоят дела внутри страны: передрались армяне с азербайджанцами, проводятся многотысячные демонстрации сначала в Тбилиси, теперь в Москве. Провозглашают независимость уже все кому не лень, даже татары. Что дальше?
— А дальше следует фактическое отделение прибалтийских республик от СССР.
— Это настолько очевидно, что не требуется даже вашей футурологической подсказки.
— Нет, отделение последует лишь при условии вмешательства Москвы в дела Литвы. Вам следует поступить точно так же, как поступил с вами Горбачёв.
— Не понимаю.
— Дать устный приказ начальнику литовского КГБ. Пусть он сам предпримет действия от имени граждан республики, не желающих отделения от СССР, но прежде, как я уже вам сказала, следует провести референдум. Хотя целостность страны — сугубо внутреннее дело Советского Союза, надо показать мировой общественности и нашим демократам, что ваши органы выполняют волю большинства народа, а не карают свободомыслие.
— Что мне ответить Михаилу Сергеевичу, ведь он ждёт от меня иных действий?
— Скажите, что операция готовится, и посоветуйте то, что я вам рекомендовала. Если он откажется, поставьте вопрос перед Политбюро — в этом случае вы снимете с себя ответственность за военное вмешательство. Запомните, если вы начнёте зачистку литовского Верховного Совета до референдума, вас мне придётся выручать из тюрьмы!
— И всё же я рассчитывал на вашу иную помощь.
— Хорошо, рассмотрим вариант, где я согласилась. Допустим, акция проходит успешно и Морозов убивает пару-тройку литовских лидеров. В ответ следуют демонстрации во всех республиках Прибалтики и демократов в Москве, значительно шире тех, что произошли 4 февраля на Манежной площади. Манифестанты пусть бездоказательно, но с их точки зрения справедливо, обличают КГБ в гибели парламентариев и, как это было не раз, требуют отставки Горбачёва. Тот, чтобы ещё на годик продлить агонию на своём посту, отдаёт распоряжение о вашей отставке с одновременным открытием уголовного дела, после чего вы оказываетесь в следственном изоляторе. Вас это устраивает?
Воцарилось гробовое молчание, в ходе которого Крючков размышлял.
— Я вам настоятельно советую, пока не поздно, присмотреться к Членам Политбюро, не довольных деятельностью Горбачёва, — минуты через три продолжила Алина. — Исходя из того, что вы мне только что сказали, не надо быть оракулом, чтобы предречь смещение Горбачёва, скажем, через год. Его падение столь объективно, что пытаться удержать его у власти, мягко говоря, глупо. Надо думать о будущем, уже без Горбачёва. Найдите среди правящей элиты не довольных Горбачёвым. Это в силах руководителя КГБ сделать без личного контакта, не подвергая себя риску быть уличённым в заговоре. Осторожно уточните их намерения, лишь затем намекните о своих аналогичных намерениях.
— Да вы прямо специалист дворцовых интриг! Где учились? Или это врождённый талант? — пошутил Крючков.
— Я понимаю вашу иронию, потому что пытаюсь обучить азам аса того дела, в котором не имею никакого опыта. В одном я уверена — время слепого поклонения словоблудию Горбачёва прошло. Он ведёт Советский Союз к краху, аналогичному Польскому, Германскому, Чехословацкому, Румынскому — и только вы в состоянии этот крах предотвратить.
Крючков вновь надолго задумался.
— Предлагаю подвести итоги, — предложила Алина. — В противодействии Литве с вашей стороны не должно быть никакой спешки, вы должны переадресовать инициативу, как у вас там говориться, «на места», без личных конкретных указаний, в общем, в стиле Горбачёва. Завтра же предложите Политбюро пакет санкций, о которых я вам говорила, они во вкусе Горбачёва, он их заглотит. Затем следует заняться поиском сторонников отставки Горбачёва: планомерно, не торопя события — в этом я готова вам помочь. К окончанию литовского референдума у вас должен быть план развития страны уже без Михаила Сергеевича и группа надёжных сторонников, готовых помочь его выполнить. А Лаврентию Павловичу предлагаю поручить следствие по делу изменников Родины, отловленных в Литве и других местах, где пройдут митинги в их защиту — Морозов с этим справится намного лучше, чем с ролью чистильщика методом «плаща и кинжала».
Крючков оставил без ответа совет прорицательницы и в задумчивости удалился, забыв даже попрощаться. Морозов последовал за ним, незаметным для Крючкова кивком поблагодарив Алину, тем самым дав понять своё отрицательное отношение к роли тайного убийцы, от которой она его так ловко «отмазала».
