Глава 58. Сомнение в дееспособности Горбачёва
«Посиделки» затянулись и ночевать Алине, Морозову и Крючкову пришлось в гостевой резиденции, благо, спален на всех хватило. Поутру по вызову Крючкова в Тёплый Стан приехал Плеханов.
— Юрий Сергеевич, вам надлежит сегодня отправиться в Крым к Президенту СССР в составе делегации в качестве представителя от КГБ вот с этой милой дамой — Крюковой Еленой Олеговной.
— Так вот как выглядит загадочная начальница лаборатории футурологии! Наслышан о ваших изысканиях. Удивлены моей осведомлённостью? Ничего удивительного — я ваш номинальный начальник.
— Елена Олеговна со вчерашнего дня больше не работает в институте, отныне она является моим личным советником по чрезвычайным вопросам. Вчера состоялось совещание по поводу необходимости объявления в стране чрезвычайного положения до 20 августа, чтобы предотвратить подписание так называемого союзного договора, ведущего к развалу СССР. В итоге пришли к выводу обратиться к Президенту СССР с требованиями о подписании им соответствующего Указа. Мы с Еленой Олеговной понимаем смехотворность намерений группы товарищей склонить Горбачёва к действиям, заранее обречённым на осуждение Запада, но не смогли противиться последней попытке сомневающихся заручиться поддержкой президента. Если рассуждать здраво, согласно Закону СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», принятом в апреле 1990 года, на территории всей страны чрезвычайное положение может вводить только Верховный Совет СССР, поэтому весьма странно, что некоторые товарищи требуют личного участия в этом деянии Президента СССР. Здесь явно кроется подвох, стремление затянуть введение чрезвычайного положения, ведь согласно этому же закону, Президент СССР, как и лицо, его замещающее, может ввести чрезвычайное положение только в отдельных местностях и только с согласия Президиума Верховного Совета СССР или конкретной республики, где оно вводится. Если же положение вводится решением Верховного Совета, согласие от Президента СССР формально не требуется. В вашу задачу входит исключение неожиданностей, поэтому с вами полетит Елена Олеговна. Она должна просканировать ситуацию, спрогнозировать будущее и выдать рекомендации к действиям, исключающие ошибки. Вы в курсе, что она ещё никогда не ошибалась, поэтому любое её слово — мой приказ!
— Есть, Владимир Александрович!
Алина была польщена доверием Крючкова.
— Вы знаете, как надо действовать, но, на всякий случай, внесу полную ясность. Даже если Горбачёв согласится ввести чрезвычайное положение, в чём я сомневаюсь, его следует любой ценой не пускать в Москву, где он в очередной раз всё завалит. Пусть себе полечится в Форосе, а чрезвычайное положение мы введём от лица Янаева или Лукьянова. По моей просьбе Шенин их уже оповестил о предстоящей ответственности. Так как они оба близки Горбачёву, надо сделать так, чтобы они поверили в заинтересованность своего кумира во введение чрезвычайного положения не от своего имени. На Форосе всё готово к изоляции?
— Да, Владимир Александрович. Вся охрана неоднократно проверена и перепроверена, с каждым проведена индивидуальная беседа, все готовы выполнить любой ваш приказ. Помимо этого в охрану внедрены несколько сотрудников с особым заданием, вы понимаете, о чём я?
— Отлично, можете не продолжать. Ещё раз напоминаю: это не переворот, не путч, а законный акт, ведущий к стабилизации положения в стране в рамках существующего строя — разъясните это личному составу со ссылкой на действующие законы. В вашу задачу входит организация полной изоляции Горбачёва сразу после того, как Форос покинут эти клоуны, что летят с вами. К сожалению, мы не можем, в силу сложившихся обстоятельств, отказаться полностью от их участия, так как любой их них может возглавить оппозицию, что недопустимо, поэтому проявляйте к ним до особого указания подчёркнутое уважение, а потом, когда время покажет «кто есть who», посмотрим.
Алина улыбнулась забавному русско-английскому словосочетанию Крючкова.
В районе часа после полудня Плеханов и Крюкова были на аэродроме «Чкаловский», где их поджидал самолёт «ТУ-154», закреплённый за министром обороны СССР. Комфорта в салоне авиалайнера оказалось несколько больше, чем в обыкновенном пассажирском аналоге, в основном за счёт меньшего количества пассажирских мест, но сделано всё было по-военному без излишеств. Так как немногочисленные пассажиры были в сборе, самолёт без промедления взлетел. Никто из пассажиров не удивился спутнице Плеханова.
Полёт прошёл без происшествий. В Крыму борт 85605 поджидали дежурившие легковушки, и уже в районе 17 часов аудиенцию гостям давал удивлённый неожиданному визиту Горбачёв.
— Что стряслось, товарищи? Я же обещал быть в Ново-Огарёво 20 августа на подписании договора о создании Союза Советских Суверенных Республик.
Инициативу общения взял на себя Шенин, перейдя на подобострастный тон:
— Мы к вам прибыли, Михаил Сергеевич, чтобы склонить к принятию решения о введении чрезвычайного положения. Мы в ваше отсутствие посовещались и пришли к единому мнению, что такая необходимость назрела, но без вашего согласия никто не отваживается его вводить, поэтому и прилетели к вам за советом из Москвы. Мы тут подготовили кое-какие документы, просим вас с ними ознакомиться.
Горбачёв взял протянутый лист с текстом и зачитал:
— «Указ Президента СССР. В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества, исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик, руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей…».
Пока Горбачёв читал, Алина действовала. Отойдя за угол, чтобы её никто не мог видеть, она растворилась в пространстве, уйдя в недалёкое будущее, где узрела Горбачёва, закончившего читку проекта указа.
— И это правильно, товарищи, — согласился Михаил Сергеевич из будущего, — только я не понимаю, зачем нужен указ самого президента? По нашему законодательству столь судьбоносный указ принимается Верховным Советом, а не мной.
— Вы же знаете, что Лукьянов тоже в отпуске, нам не собрать кворум до 20 августа, — ответил Шенин. — Только вы можете оперативно отреагировать, а Верховный Совет вас поддержит, но несколько позже.
— Вы хорошо продумали, к чему может привести отсрочение подписания союзного договора? Националисты на местах того и ждут, чтобы уличить нас в имперских амбициях. Мы с трудом пришли к консенсусу с руководством девяти союзных республик, готовых оставаться в обновлённом союзе. Новый союзный договор — это закономерный этап демократизации общества и углу́бливания перестроечного процесса. Посмотрите, что сейчас творится в Азейбаржане? Вы хотите, чтобы такое же было в Москве?
— Михаил Сергеевич, совет обороны пришёл к необходимости введения чрезвычайного положения потому, что увидел в этом единственный путь прекращения межэтнических столкновений. Драка между азербайджанцами и армянами не прекратится, если мы дадим Азербайджану и Армении суверенитет — она лишь перерастёт в войну между суверенными странами, кстати, нашими будущими соседями, — ответил на вопрос Бакланов.
— Олег Дмитриевич, не перегибайте. Через годик-два все те республики, что не подпишут договор, одумаются и запросятся в союз. Это неизбежно, как крах мирового империализма. Что касается возвращения в Москву — это своевременно. Надо мне лично на́чать работу по проведению референдума о введении чрезвычайного положения. Как только получим результаты референдума, так можно и на́чать.
Алина тщетно пыталась решить головоломный ребус словоблудия комбайнёра, доросшего до президента, но так и не смогла, лишь придя к выводу, что настал час действовать. Надо было любой ценой не допустить возвращения Горбачёва в Москву.
Алина вернулась в недавнее прошлое. Московской делегации ещё не было, как и Горбачёва. Поиски президента заняли некоторое время. Он был найден возвращающимся с пляжа, весёлый, здоровый, счастливый. Было жалко лишать его хорошего настроения, но обстоятельства требовали жертв. Невидимая Алина толкнула Горбачёва, тот оступился и повредил ногу…
— Нет, товарищи, лететь с вами в Москву я сейчас никак не могу, — неожиданно прервал чтение Горбачёв, — понимаете, у меня отнялась нога. Врачи строго предписали носить корсет и ограничить ходьбу. Но через пару дней, я полагаю, «буду как огурчик». Я обещаю быть в Москве 20 августа в любом случае, даже если мне отрежут ногу.
— Михаил Сергеевич, ведь на эту дату намечено подписание договора, нам не успеть…
— А успевать и не надо, вы действуйте, только доложите моё мнение.
Члены делегации переглянулись, не понимая, какое мнение Горбачёва и кому следовало доложить. Определённо, президент «давал добро» на введение чрезвычайного положения, но сам от его объявления открещивался.
Инициативу дальнейшего общения взял на себя Плеханов:
— Товарищи, Михаил Сергеевич ясно высказал своё мнение и не будем мешать его выздоровлению. Предлагаю вернуться в Москву и обратиться к товарищу Янаеву, исполняющему обязанности Президента СССР в отсутствии товарища Горбачёва, передав ему позицию Михаила Сергеевича. Прошу следовать к автомашинам, а мне позвольте дать ещё кое-какие распоряжения в части своего ведомства.
Члены делегации распрощались с Горбачёвым и вышли. Плеханов подошёл к Крюковой, скромно стоявшей поодаль, и предложил пройти с ним в кабинет начальника охраны резиденции президента.
— Ну как вам Михаил Сергеевич? Ни «да», ни «нет». В своём репертуаре, когда надо принимать, как он говорит, «судьбоносные решения». У вас готовы рекомендации или требуется время?
— Судьба тут не причём, мы — судьба. Я не ограничусь Горбачёвским «действуйте» незнамо как. Горбачёва надо немедленно изолировать от мира, объявив больным, он только что сам в этом признался. По этому случаю следует объявить режим карантина, никого из Фороса не выпускать и никого не впускать. Не забудьте отключить все средства связи, чтобы не только наши спутники, но и никто вовсе не мог выслушивать более его бредовых советов. Дальнейшие инструкции я дам лично Владимиру Александровичу. Не волнуйтесь, Юрий Сергеевич, мы победим. Да, самое главное, нашим спутникам пока знать об этом не рекомендуется, пусть узнают обо всём после объявления чрезвычайного положения.
